№6. Глава 4.

Глава 4. Перемещение.
Солнце ослепляло даже сквозь сомкнутые веки. Настырная травинка щекотала нос, заставив чихнуть. Эх, как не хочется просыпаться, кто б знал. Вытянувшись на траве я сладко потянулась. Как хорошо мне было сейчас. Пушистая трава мягким ковром покрывала землю, прохладный ветерок ласкал оголенную кожу и играл выбившимися из косы прядями волос, в воздухе был разлит неповторимый аромат полуденного солнца, а шелест крон могучих деревьев убаюкивал. Пение птиц дополняло сею идеалистическую картину.
Чувство какой-то неправильности кольнуло сердце, что-то здесь было не так. Постойте-ка... ЧТО?! Какая трава, какие деревья, какие птицы?! Какого демона плешивого здесь происходит?!
С такими мыслями я вскочила, резко распахнув глаза. Все верно: травка зеленеет, птички поют, солнышко светит. И как это называть?
События прошедших нескольких дней мгновенно всплыли в памяти. Полет, отель, ночной кошмар, магазины, лагерь, ночь, отблески костра и эта песня. Эта завораживающая, дурманящая разум песня. А потом резко налетевший порывистый ветер и песчаная буря, поглотившая меня. Что это было? Что произошло? Как я здесь оказалась?!
Паника подкатила к горлу и сорвалась глухим стоном, слетевшим с моих губ. Схватившись за голову, я упала на колени. Что? Как? Где?! Мысли метались в моей голове с невероятной скоростью. Как такое возможно?! Нет, этого просто не может быть! Нет, нет, нет! Как же так?! Но я не могла найти другого логического объяснения всему произошедшему. А раз так, значит остается лишь один вариант из всех возможных: я перенеслась в другой мир. А как еще объяснить то, что листочки окружающих меня деревьев были нежно-голубого цвета?! Да таких в природе не существует! По крайней мере в нашем мире...
Резкая боль электрическим разрядом пробежалась по телу, выбив из легких весь воздух. Нагнувшись вперед, я уперлась сжатыми в кулаки ладонями в землю. Приступы адской боли сотрясали тело, то накатывая, то отступая. Голова раскалывалась так, словно тысячи длинных иголок пронзали мозг. Хриплый крик вырвался из сомкнутых губ. Порывы усилившегося ветра хлестали меня по лицу, срывая уже давно текущие ручьем слезы и унося их в даль. Легчайшее прикосновение ветра к коже вызывало жгучую боль, словно ее сдирали живьем, и заставляя меня, издав хриплый полукрик-полустон, упасть на землю ничком, сжавшись в комочек. Проваливаясь в забытье я успела заметить блеснувшую вдалеке молнию.
***
Это было странно и больно. Серый туман лип к ногам, мешая двигаться, заползая под одежду и медленно замораживая сердце. В голове моей царил хаос, мысли метались, путались и связно думать я не могла. Паника сжимала сердце в своей холодной ладони. Я всеми силами пыталась отсюда выбраться, чувствуя, что еще немного и меня поглотит этот странный туман.
Иногда, сквозь рваные склизкие клочья, я видела мягкий свет впереди. Он звал и я изо всех сил пыталась идти к нему на встречу. Но свет пропадал и я падала, не находя в себе сил идти дальше.
Я слышала пение. Тихую колыбель, что напевала над моей кроваткой мама. Песня эта помогала мне подняться, найти в себе силы, чтобы не поддаться желанию упасть и раствориться в этом месте навсегда. Иногда, помимо этой песни, звучали нежные звуки скрипки - это отец играл специально для меня. Мелодия помогала мне, но ненадолго. Тело выкручивала боль, такая сильная, что я кричала, уже не сдерживаясь. Иногда боль и отчаянье были настолько сильны, что я падала на колени, желая лишь одного - закончить эти мученья. Все что угодно, лишь бы все это, наконец, закончилось.
Но я знала, что нельзя прекращать борьбу. Знала, что где-то там, меня ждет кто-то очень родной, очень близкий. Я нужна своему отцу. Только ради него я упрямо шла дальше, выворачивая себя наизнанку, и продолжала бороться со склизким туманом и пустотой вокруг себя. Я должна выбраться... Я должна выжить...
Последний рывок отозвался тянущей болью в душе. Неожиданно вырвавшись из пут скользкого ледяного тумана, я поняла, что наконец-то дышу по настоящему...
- Давай, девочка, дыши, - раздался рядом смутно знакомый голос, и губ моих коснулось что-то холодное, похожее на стекло, - Давай, ты должна это выпить.
И я выпила, чувствуя, как желудок собирается вывернуться наизнанку, отказываясь хоть что-то принять. Сил не хватило даже на то, чтобы открыть глаза и пошевелиться. Собственный голос не слушался меня, а тело болело все и сразу, словно по мне асфальтовый каток проехался. Несколько раз. Туда и обратно.
Чьи-то руки касались меня, вокруг витала какая-то странная атмосфера, от которой мне становилось хуже и, не выдержав, я провалилась в забытье.
Через большой промежуток времени, как мне показалось, точно я знать не могла, это повторилось опять, а затем еще раз, еще и еще... Я не осознавала, кто находится рядом, чем меня поят, и где я нахожусь. В голове металась лишь одна мысль - я должна была выкарабкаться, любой ценой. Ради отца, ради себя самой.
Мне не хватало сил всего для одного рывка. Мне нужно было всего лишь чуть-чуть сил и поддержки, чтобы я могла сбросить с себя это оцепенение, но мне не торопились помогать. Я ждала ее, этой песни, ждала, что она позовет меня, что поможет, даст сил и я вырвусь на свободу, разорвав сковывающие меня путы. Но его не было... Знакомый голос каждый раз отдалялся все дальше, а я возвращалась в темноту, опять начиная чувствовать опустошенность и противные щупальца сизого тумана...
«Малыш...» - тихий, до боли знакомый голос, заставил вздрогнуть. Отец!
«Доченька, очнись...» - такой ласковый, такой родной голос, раздавшийся, словно из ниоткуда, заставил дернуться и распахнуть глаза. Мамочка... И улыбнувшись, я тихо рассмеялась. Я вернулась.
***
Резко дернувшись, я поняла, что зря это сделала. Тело, которое уже долго не знало движения, отдалось такой болью, что перед глазами звездочки заплясали. Голова кружилась, меня тошнило, слабость накатывала волнами. Не покидало ощущение, что что-то во мне неуловимо изменилось, но это сейчас было не главное. Тихо рассмеявшись, я откинулась на подушки, устало прикрыв глаза. Я жива!
Облизнув пересохшие и потрескавшиеся губы, я с заметным трудом открыла глаза, которые уже не жгло от непривычного света. Измученное тело отказывалось подчинятся, и с большими мучениями, я заставила себя сесть. Мне было холодно и зверски хотелось пить. Подняв голову я осмотрелась.
Это была небольшая и уютная комната, с хорошо отшлифованными бревенчатыми стенами из темного дерева. Сразу было видно, что располагалась эта комната на чердаке. С деревянного же потолка свисала маленькая люстра, со стоящими на ней потухшими свечками. В левом углу стояла небольшая, узкая, деревянная кровать, на которой я, собственно, и лежала. Слева от кровати расположился маленький стол, застеленный белоснежной скатертью. На нем, гордо сверкая пузатыми боками, возлежал кувшин с кристально-чистой водой. К столу прилагался и стул. Конечно же деревянный. Именно над этим столом и располагалось одно-единственное на всю комнату небольшое, квадратное окно. Наглухо задернутые милые шторки в клеточку слегка заглушали проникающий в комнату яркий дневной свет. У подножья кровати, спиной плотно прилегая к стене, разместился высокий и узкий шкаф. Естественно деревянный. По стенам были развешаны гирлянды каких-то трав. На противоположенной от меня стене находились две двери, с красующимися между ними старинными часами, с кукушкой, я полагаю. Как думаете, какими же были эти двери и часы? Правильно, деревянными! И как при таком обилии деревянных предметов мебели в интерьере хозяева сгореть не бояться, а?
Слегка привстав я потянулась к столь желанному кувшину, когда вдруг услышала слегка насмешливый голос, раздавшийся со стороны двери:
- А зачем же магу огня бояться?
На секунду замерев с протянутой вперед рукой, я резко обернулась...