О любви. В преддверии дня всех влюблённых
+2
Голосов: 2
Вообще, как ни странно, о любви пронзительнее всего пишут именно мужчины. Женщины что.. Мало кто может ёмко. Вот Цветаева например. Она вся такая Женщина-Женщина. Не сопливая, не слезливая. А четкая. Хрупкость ее не бабская, а жесткость не мужицкая. По моему мнению именно такой и должна быть настоящая женщина. Тонкой, но стальной. Как Игла. Тонкой, грациозной, с виду хрупкой. Но сильной. Ёмкой. Мудрой. Настоящей.
Но сейчас не об этом.
Так вот. Мало кто из женщин так пронзительно пишет о любви. А мужчины (которые вроде как по умолчанию "я старый солдат и не знаю слов любви") частенько кааак выдадут что-нибудь эдакое. От чего душа "развернется, а потом свернется", ну и наоборот, конечно, тоже.
Один Коэльо с его Заиром чего стоит.
— Ты любишь меня?
— Больше, чем вчера, меньше, чем завтра.
Смертельно раненый солдат никогда не скажет врачу: «Спаси меня!» Обычно его последние слова: «Скажи жене и сыну, что я люблю их!». В такой отчаянный момент они говорят о любви.
"В Буэнос-Айресе Заир — это обычная монета достоинством в двадцать сентаво; на той монете навахой или перочинным ножом были подчеркнуты буквы N и Т и цифра 2; год 1929 выгравирован на аверсе. В Гуджарате в конце XVIII века Захиром звали тигра; на Яве — слепого из мечети в Суракарте, которого верующие побивали камнями; в Персии Захиром называлась астролябия, которую Надир-шах велел забросить в морские глубины; в тюрьмах Махди году в 1892 это был маленький компас, к которому прикасался Рудольф Карл фон Слатин....
Прошел год, и вот однажды я проснулся с мыслью об истории, рассказанной Борхесом: есть на свете такое — если прикоснешься к нему или увидишь его, оно будет занимать все твои мысли, пока не доведет до безумия. Мой Заир — это не романтические метафоры со слепцами, компасами, тиграми или медной мелочью.
У него есть имя, и имя его — Эстер."
Я уж про другие его произведения молчу.
А Ремарк?
«А время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта… И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь… Время — плохой доктор… Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые… Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты… И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок…»
"Никаких объяснений. Они слишком отдают пошлостью. Любовь не терпит объяснений. Ей нужны поступки."
А есть еще такой чувак- Паскаль Брюкнер. У него все произведения- как оголённый нерв.
Любовь — это чудо, потому
что она замыкает весь мир
на одном человеке, с
которым вам хорошо,
любовь — это кошмар,
потому что она замыкает весь мир на одном человеке,
без которого вам плохо.
Ну вообще таких товарищей много. Всех не перечислишь.
Кто-то мне скажет, что написать роман для продажи не то же самое, что жить с живой женщиной. И кто знает были ли их женщины счатливы.
А я отвечу вот что- каждому по его вере.
Я верю в Любовь. Я верю в любящих мужчин. Я верю во всё хорошее. В чудеса, в сказки, в идеальные отношения.
Я верю.
Может быть поэтому у меня всё так хорошо. Чего и вам желаю)
Но сейчас не об этом.
Так вот. Мало кто из женщин так пронзительно пишет о любви. А мужчины (которые вроде как по умолчанию "я старый солдат и не знаю слов любви") частенько кааак выдадут что-нибудь эдакое. От чего душа "развернется, а потом свернется", ну и наоборот, конечно, тоже.
Один Коэльо с его Заиром чего стоит.
— Ты любишь меня?
— Больше, чем вчера, меньше, чем завтра.
Смертельно раненый солдат никогда не скажет врачу: «Спаси меня!» Обычно его последние слова: «Скажи жене и сыну, что я люблю их!». В такой отчаянный момент они говорят о любви.
"В Буэнос-Айресе Заир — это обычная монета достоинством в двадцать сентаво; на той монете навахой или перочинным ножом были подчеркнуты буквы N и Т и цифра 2; год 1929 выгравирован на аверсе. В Гуджарате в конце XVIII века Захиром звали тигра; на Яве — слепого из мечети в Суракарте, которого верующие побивали камнями; в Персии Захиром называлась астролябия, которую Надир-шах велел забросить в морские глубины; в тюрьмах Махди году в 1892 это был маленький компас, к которому прикасался Рудольф Карл фон Слатин....
Прошел год, и вот однажды я проснулся с мыслью об истории, рассказанной Борхесом: есть на свете такое — если прикоснешься к нему или увидишь его, оно будет занимать все твои мысли, пока не доведет до безумия. Мой Заир — это не романтические метафоры со слепцами, компасами, тиграми или медной мелочью.
У него есть имя, и имя его — Эстер."
Я уж про другие его произведения молчу.
А Ремарк?
«А время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта… И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь… Время — плохой доктор… Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые… Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты… И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок…»
"Никаких объяснений. Они слишком отдают пошлостью. Любовь не терпит объяснений. Ей нужны поступки."
А есть еще такой чувак- Паскаль Брюкнер. У него все произведения- как оголённый нерв.
Любовь — это чудо, потому
что она замыкает весь мир
на одном человеке, с
которым вам хорошо,
любовь — это кошмар,
потому что она замыкает весь мир на одном человеке,
без которого вам плохо.
Ну вообще таких товарищей много. Всех не перечислишь.
Кто-то мне скажет, что написать роман для продажи не то же самое, что жить с живой женщиной. И кто знает были ли их женщины счатливы.
А я отвечу вот что- каждому по его вере.
Я верю в Любовь. Я верю в любящих мужчин. Я верю во всё хорошее. В чудеса, в сказки, в идеальные отношения.
Я верю.
Может быть поэтому у меня всё так хорошо. Чего и вам желаю)
779 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!