В поисках счастья

Мы были детьми, но о нас в школе среди учителей ходили «легенды». В нашем классе учились личности. Не стадо баранов, не кучка кукол, которые были похожи друг на друга. Именно яркие индивидуальности. И, когда мы перешли в четвёртый класс, и поднялись с первого этажа школы на второй этаж, нашим классным руководителем стала очень сильный педагог – Кельнер Людмила Михайловна. Она хорошо знала и помнила историю нашего первого учебного года, и очень хотела заменить нам нашу первую учительницу. Или хотя бы сравниться с ней. Она тоже вкладывала в нас свою душу. Людмила Михайловна была нам второй матерью, она учила нас не только русскому языку и литературе, но учила самой жизни. Она вместе с нами вошла в трудный переходный возраст, когда мы стали подростками. Она вела с нами доверительные беседы и старалась понять и услышать абсолютно каждого из нас.
В четвёртом классе Людмила Михайловна разрешила нам сесть за парты с тем человеком, с кем нам самим хотелось сидеть. И мы разделились на подруга с подругой, и друг с другом. Но, так как на уроках слышались шёпот, смешки и разговорчики, Людмила Михайловна решила пересадить нас стандартным образом: девочка – мальчик. Я оказалась за одной партой с Женькой Громовым. Я видела, как он смотрел на меня, видела, как он жадно ловит каждое моё слово. Я понимала, что он ко мне неравнодушен, но меня почему-то это тяготило. В какой-то момент я пожаловалась учительнице, что плохо вижу с четвёртой парты. Это была правда, у меня начало портиться зрение. Людмила Михайловна пересадила меня на вторую парту к Вите Андрееву, а Вера Петрова пересела к Женьке Громову…
– Уходи отсюда! – сказал Женька Вере. – Не хочу я с тобой сидеть! Наташка, вернись!..
Но к его «мольбам» я осталась «глуха». В тот день Женька в первый раз остановил меня у подъезда для разговора. Он просто преградил мне дорогу и сказал:
– Вот не пущу я тебя!
– Почему? Чего ты хочешь? – вдруг спросила я.
– Почему ты такая?.. – вопрос прозвучал как-то странно.
– Не поняла, – ответила я. – Ты о чём?
– Ты не такая, как все, – сказал Женька.
Он немного помолчал, и вдруг добавил:
– А ведь я до сих пор помню ту песню про верблюжонка, которую ты пела в детском саду!
– Да, – искренне ответила я. – У меня у самой от той песни мурашки бежали по коже.
Женька молча отошёл от двери, а я молча вошла в подъезд и начала подниматься на пятый этаж. Я думала о том, что мальчики тоже бывают очень чувствительными и восприимчивыми!