В поисках счастья

Из его дневника:
«Снег, ёлка, новый год, гирлянды, хлопушки, чудеса… Я почти поймал её, и чуть не заключил в объятия! Но моя маленькая девочка очень пуглива. Её огромные глаза выражали испуг. Прости, что напугал тебя! Что же ты делаешь со мной?!»

Зимой темнеет рано. Рано зажигаются фонари. Хорошо, что зимой выпадает снег, от него длинными зимними ночами немного светлее. Волшебными снежными вечерами я гуляла на улице с большим удовольствием. Не одна, конечно, с подружками. Однажды вечером мы оказались на детской площадке. Мы катались с горки, валялись в снегу, изображали каких-то русалок и смеялись. Вдруг кто-то крикнул:
– Наташка!
Я не успела отскочить, оказалась в чьих-то объятиях, и мы вместе упали на снег. Я, лёжа на земле, посмотрела на «нападающего», и узнала соседа – Женьку Громова.
– Женька, ну, делать тебе нечего!.. – как-то обиженно сказала я ему.
Он, молча, смотрел мне в глаза.
– Вот интересно-то, – вдруг сказала Лена Зубкова, – и почему именно ты?..
В школе свои порядки: каждый класс по очереди дежурил на входе в школьный холл и в столовой. Однажды я и Маша Дуброва ушли из столовой, не убрав за собой тарелки. Я видела, что в столовой дежурят Женя Шевченко и Дима Кудряшов. Мы оставили тарелки «на зло» им. Мы были единственные, кто так некрасиво поступил. Другие ребята всегда убирали за собой сами. Я и Маша после обеда стояли в классе у доски, мы что-то рисовали мелом, была ещё перемена. В класс пришли Лена Наумова и Ирина Коробаева и сказали нам:
– Сейчас в столовой мы слышали, как Шевченко говорил Кудряшову: «Да не Дашкова надо позвать, а Дашкову!» А, что вы сделали?
– Тарелки мы не убрали, – ответила Маша Дуброва. – Сами уберут!
Но у меня сердце «ушло в пятки». В этот момент в наш класс зашёл Дима Кудряшов с видом победившего гладиатора, и сказал нам:
– Идите и уберите за собой!
Я и Маша послушно отправились обратно в столовую. Мы шли впереди, а Дима Кудряшов шёл за нами. Наши тарелки стояли там, где мы сами их оставили. В столовой уже было чисто и убрано. Мы убрали свои тарелки и поспешили удалиться. В узкой двери столовой Дима Кудряшов преградил мне дорогу. Но я не зря занималась танцами и аэробикой – я была очень пластична – я «просочилась» мимо него, метнув в него гневный взгляд. Его глаза выражали одновременно и извинение, и удивление, и восхищение.

Из его дневника:
«Боже мой, какая она всё-таки пластичная! Гибкая и грациозная. Моя девочка начинает привлекать к себе слишком много внимания!»