Как не следует шутить в книге. Типичные ошибки

Как не следует шутить в книге. Типичные ошибки

Александр Николаевич Бирюков


Некоторые приёмы использовать не стоит, поскольку они либо до дыр затёрты, либо изначально юмором не являются. Другие, хотя их и можно использовать, требуют осторожного применения из-за того, что их употребляют в текстах 9 из 10 авторов юмористической, иронической, сатирической литературы, и эти средства создания комизма уже успели приесться читателю.

Итак, чего стоит избегать.

1. Юмор на фекально-анально-генитальную тематику. Если нет желания опустить свою книгу до уровня дешёвых американских комедий или скабрезных анекдотов, рассчитанных на недалёких и сексуально озабоченных людей.

2. Использовать переделанные анекдоты. «Шёл эльф по лесу, видит – замок горит. Зашёл и сгорел». Смотрится плохо в любых вариантах: хоть в виде реплик персонажа, хоть обыгранные в эпизоде. Бородатый анекдот обычно виден невооружённым глазом и демонстрирует только отсутствие фантазии и дурной вкус у автора.

3. Сейчас появилось много литературы, авторы которой пытаются рассмешить читателя чуть ли не каждой строчкой своего романа. Они обильно сыплют остротами: каламбурами, оксюморонами, «ироническими» метафорами, гипеболами, литотами, метонимиями, вставляя эти и другие тропы и фигуры к месту и не к месту (главное – как можно чаще). Автор с первых строк (и до последних) будто напоминает читателю, что это смешное произведение. Такая массовая атака читателя «юмором» выглядит как натужная попытка автора хохмить, веселить и больше похожа на паясничество, чем на комическое произведение. Когда наступает действительно
смешной момент, уже не смешно, потому что нет внезапности перехода от серьёзного к комичному. К тому же при такой трате средств создания комизма, весь арсенал «смешного» расходуется уже на первых страницах, а дальше начинаются чуть-чуть изменённые повторы, которые очень быстро приедаются.

4. Иногда авторам настолько нравится какой-нибудь смешной эпизод или некоторое средство создания комизма, что они обыгрывают его снова и снова, часто даже не утруждаясь изменить детали. Надо помнить, что анекдот вызывает смех только в первый раз. Дважды (а тем более несколько раз) повторённая шутка уже не выглядит комичной.

5. Юмор, основанный на стёбе, глумлении над протагонистом (да и любым персонажем вообще). «Василий был первым парнем на деревне. Плечищи – во, ручищи – во, рыгал так, что вороны от тяжёлого духа замертво падали с ёлок. Да что говорить – настоящий русский богатырь! Зелёной возгрёй из левой ноздри татарина с лошади сбивал! А если уж задом дунет – то дубы валятся! Девки любили – ох, любили его! Боялись только. Как зачнёт говорить - слюнями брызжет, а целовать станет – до заката утираться будешь». Подобное циничное отношение автора к персонажу вызывает лишь отвращение к произведению. Не отпускает мысль, что автор самоутверждается за счёт собственного героя. Единственный вариант - если описание, повествование идёт от лица не "всевидящего автора", а фокального персонажа и выражает его негативное отношение к тому, кого он "описывает". Однако подобным приёмом надо пользоваться предельно аккуратно, чтобы не впасть в цинизм и глумление над своими героями.

6. Юмор, основанный на демонстрации идиотизма героя (особенно главного). Иногда кажется, что персонаж совершенно не имеет мозгов. Просто идиот. Клинический. Он вляпывается в совершенно тупые переделки, совершает поступки на грани маразма, мыслит слабее грудного младенца. Понятно, что зачастую чужие поступки кажутся нам верхом идиотизма. Но ведь те, кто их совершает, каким-либо образом объясняют свой выбор! Причём обоснования собственной правоты могут звучать очень логично. Таким образом, если герой поступает глупо, то подобное поведение должно быть оправдано чем-то большим, чем одним желанием автора рассмешить читателя. Иначе опять получится глумление над собственным героем, которое не оправдаешь даже точкой зрения фокального персонажа.

7. Как говорилось в первой части, не кажутся комичными отклонения от "нормы", которые выглядят отвратительными, ужасными, трагичными.

Что применять можно, но с большой осторожностью:

8. Юмор, построенный на игре слов (каламбуры) и оксюмороны. "Иван Иванович подошёл к сейфу и вытащил записку Гулькина. Гулькин отчаянно сопротивлялся". "Охотник в лесу напоролся на сук. Суки разбежались, недовольно рыча". Сами по себе каламбуры, жонглирование омонимами не так-то уж и плохи. Беда заключается в том, что зачастую такие шутки либо очевидны, либо использованы в анекдотах о Штирлице, Петьке и Василии Ивановиче и в других видах народного творчества, а поэтому бросаются в глаза читателю, который заранее знает, в чём соль каламбура. Чтобы изящно обыграть игру слов, надо немало потрудиться. Это должны быть либо гротескная ситуация, либо гэг, либо какая-то ещё форма преподнесения комизма, которая не выглядела бы очевидно или использовала бы очевидность в качестве усиления комизма. По моим наблюдениям, очень редко юмор, основанный на игре слов, реализован на том уровне, который оправдывал бы применение этого приёма.

9. Юмор, основанный на переделке пословиц, фразеологизмов и узнаваемых фраз из других произведений (чем пользовались Николай Фоменко и Роман Трахтенберг в конце 90-х – начале 2000-х гг). "С кем поведёшься, от того и забеременеешь". "Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать". "Баба с возу - потехе час". "На худой конец хоть шерсти клок". "Тише едешь - шире морда". "Картина Репина "Приплыли". Список можно продолжать долго. Как и в предыдущем случае, сами по себе способы создания комизма не имеют ничего плохого, но они избиты многократным повторением в книгах, выступлениях и просто в обыденной речи. Если у автора нет цели прослыть подражателем Трахтенберга, то подобных вещей следует совсем избегать либо придумывать авторские переделки.