В поисках счастья

Сервисный центр был разделён на два больших помещения. В одном помещении располагалась мастерская для копировального оборудования, а во втором помещении была мастерская для компьютеров. Когда я прошла в сервисный центр в первый раз, меня удивили его размеры. Вся фирма «Компьютерлэнд» показалась мне айсбергом: вершина айсберга – офис, небольшая «верхушка», а сервисный центр та часть айсберга, которая находится под водой. И эта часть огромна! Туда ведь посторонним вход воспрещён, а значит, сервис скрыт от людских глаз, от посетителей.
Я работала «на совесть». С людьми, которые приходили в «Компьютерлэнд», я была приветлива, сдержана и доброжелательна. Я всего лишь делала людям ксерокопии с их документов, но я радовалась тому, что наконец-то ушла с рынка.
Борис Алексеевич был благосклонен. Он всегда улыбался, когда говорил мне:
– Привет, Наташ!
Я знала, что он женат, и, что у них растёт сын. Люди говорили, что супруга не смогла родить Борису Алексеевичу ребёнка, и они усыновили мальчика. Наш босс хорошо рисовал. И почему у меня в окружении практически всегда творческие люди? Это здорово! Мой дядя, который погиб на пожаре, тоже писал стихи и очень хорошо рисовал. Даже выжигал картины на дереве. Наверное, творчество есть и у меня в крови.
Постепенно я узнала всех, кто работал в фирме «Компьютерлэнд». Друзей я заводить не хотела, просто работала, и хотела нормально общаться с окружающими людьми. На любой работе, в любой компании, всегда и везде найдётся человек, который обдаст вас холодом, презрением или даже ненавистью. В фирме «Компьютерлэнд» таким человеком для меня стал Михаил Горчаков. Он был мастером по ремонту копировального оборудования. Однажды я спросила у Ирины:
– А почему Миша такой злой? Он разговаривает со мной как-то грубо и резко.
Ирина ответила:
– Да он не злой! Он такой со всеми. Он бывший военный, может быть, поэтому в его тоне присутствует какая-то резкость и грубость.
Абсолютно всё мне было в новинку. Даже сам стиль работы. Как-то днём я копировала документы, и вдруг ко мне подошёл Борис Алексеевич. Он меня позвал, я посмотрела на него и увидела в его руках фотоаппарат. Раздался щелчок, вспыхнула фотовспышка, я подумала о том, что, наверное, в компьютерных фирмах это нормально. Я не придала особого значения этому эпизоду.
Однажды заведующая складом Анжела сказала мне шёпотом:
– По-моему, Борис Алексеевич к тебе неравнодушен.
– Ой, Анжел, я тебя умоляю! О чём ты говоришь?
И вдруг в то помещение, где мы сидели, зашёл Борис Алексеевич. В руках он держал видеокамеру и снимал. Анжела почему-то быстренько ушла с видом заговорщика, а я не могла уйти, потому что работала с бумагами. Борис Алексеевич начал ходить вокруг меня и снимать. Я засмеялась:
– Борис Алексеевич, а чего это вы делаете?
Он ответил что-то невразумительное. Ещё немного поснимал, и удалился. После его ухода ко мне подошла Анжела:
– Я же тебе говорила!
– Да ну, брось! Если бы ты не убежала, то тоже была бы в кадре.
– Ой, нет!.. – ответила Анжела. – Чую я, что тут что-то не просто так!..
Юрий Викторович Героцкий относился ко мне хорошо. Он примерно того же возраста, что и мои родители, да и потом, мы живём в маленьком посёлке. Но люди почему-то воспринимали всё как-то по-другому. Однажды, когда у меня появилась свободная минута помимо обеденного перерыва, я пошла на кухню – заварить себе чай. Чтобы пройти на кухню, надо было пройти мимо кабинета Бориса Алексеевича. И, когда я проходила мимо стеклянных дверей, я услышала голос босса:
– Что у тебя с Натальей? Какие у вас отношения?
Моё сердце ёкнуло.
– Да ты с ума сошёл? – ответил Юрий Викторович. – У меня сын на год Натальи младше! Она мне в дочери годится!
– Да? – спросил начальник. – Не любовница?
– Конечно, нет! Ты-то всё обо мне знаешь!